Главная особенность Марокко в том, что более непосредственного общения человека и Вселенной ни в какой другой части света представить себе невозможно. Не потому ли хиппи так стремятся в эту страну, режиссеры снимают тут свом 3вездные войны , а голливудские небожители стараются обзавестись местной недвижимостью.

Пиратская цитадель и оазис свободы

Старинная пиратская крепость Эс-Сувейра (в прошлом Могадор) в начале 60-х годов XX века стала оплотом свободы, вольности и романтики. Где же еще было зарождаться движению хиппи, как не здесь, благо все, что им нужно для счастья, тут присутствует в изобилии: солнце, океанские пляжи, плантации марихуаны, каких больше нигде нет.

Волна хиппизма, всколыхнувшая мир, ушла, откуда пришла, а блаженные персонажи до сих пор сидят на городских стенах Эс-Сувейры и улыбаются чайкам. Они часть местного пейзажа, столь любимого живописцами, съезжающимися сюда со всего света за сюжетами, образами, потрясающим мягким освещением, заполняющим светящейся дымкой городские кварталы. И отели тут всегда переполнены. Но те, кто понимает толк в марокканских удовольствиях, останавливаются за городской стеной, в пригородных риадах - так называют здания, построенные в виде квадрата, с непременным фонтанчиком в центре. Когда-то здесь останавливались караваны, и, чтобы люди, преодолевшие пустыню, могли отдохнуть от солнца, над двором натягивали полотно, превращая таким образом двор-колодец в затененный шатер. Нынче этих путников сменили байкеры, джипперы, трейлеры и прочие вольные искатели приключений, предпочитающие риады обычным вестернизированным отелям.

Люди великой пустыни

Сахара не так безжизненна, как это может показаться на первый взгляд. В ней из века в век кочуют туареги - коренные жители Севера Африки. Удивительные люди, единственный в мире народ, у которого неженатые мужчины брачного возраста обязаны закрывать лицо. Девушки, напротив, его не прячут и по сравнению с арабскими дамами пользуются большей свободой. У женщин туарегов не только отдельное от мужей имущество, но и... алфавит. Древние таинственные письмена непонятны для мужчин, пользующихся арабской азбукой. Жительницы Сахары в своих письмах используют тифинаг - древнеливийское письмо, также известное как нумидийское. Направление его уникально - справа налево, снизу вверх.

Побывать в гостях у туарегов - задача не из легких. Нужно как минимум знать пути их кочевания, а узнав, желательно привязать эти маршруты к спутниковому GРS-навигатору, введя в него точные координаты. Разумеется, это нужно не аборигенам, поскольку у них врожденная способность к ориентации, - навигационные средства безопасности понадобятся вам и вашему лендроверу . Кстати, его лучше всего брать напрокат в Агадире: в 300 километрах к югу от города начинается настоящая Сахара. Правда, всего в 60 километрах к востоку есть так называемая маленькая Сахара - часть большой, языком спускающаяся в сторону побережья. Экскурсия в это место - очень удобный вариант знакомства с пустыней для тех, кто экономит время.

Тысяча и одна ночь Магриба

Любая речь, любое вероисповедание гармонично вплетаются в орнамент марокканской культуры. Государство имеет долгую историю религиозной толерантности. В Средние века, например, евреи находили тут (как и в Голландии) убежище от испанских погромов и селились в имперских городах целыми кварталами. В ходе Второй мировой войны король Мухаммед V мужественно защитил людей этой национальности от нацистов: он спас более 300 тысяч человек. Многие иудеи потом эмигрировали в Израиль, Францию, Канаду. В 1973 году группа марокканских мусульман и евреев организовала митинг примирения между Египтом и Израилем, а король Хасан устроил официальный прием израильского премьер-министра Ицхака Рабина.

В Марокко - стране переплетенных цивилизаций - любили отдыхать от государственных дел многие великие политики. Так, Уинстон Черчилль, проводивший здесь отпуск за рисованием акварелей, даже назвал Марракеш Парижем Сахары. Вечерами площадь Джемма-эль-Фна у городской медины полна народа: факиры, пироманы, фокусники, музыканты, торговцы, акробаты, попрошайки, целители, прорицатели, заклинатели змей, рассказчики сказок - и еще бог весть кто. У всех свои дела, свой досуг, свой интерес. Когда смотришь в вечерний час на площадь с высоты минарета, заполняющая ее толпа кажется состоящей из кругов, сообщающихся друг с другом и перетекающих один в другой. Кого тут только нет, и интересно везде.

Можно, например, примкнуть к кругу, в центре которого - герой импровизированного шоу: жонглер, танцор, гимнаст, канатоходец. Способности их тел завязываться в узел позавидуют даже йоги. Но самые потрясающие - старики, рассказчики эпоса. Их слушают и люди зрелого возраста, и тинейджеры, в чьих плеерах рэп местных групп звучит вперемешку с протяжными песнями берберов.

Старик, сам воплощенный эпос, рассказывает очередную сказку из Тысячи и одной ночи с упоением, какое обычному актеру не сыграть. Он текст узнал не из книжек, а от такого же старика. И теперь среди собравшихся вокруг наверняка найдется слушатель, который тоже запомнит его историю и сам однажды сядет на теплый, нагретый за день камень и заведет свою речь, живую, бескрайнюю, бездонную, как океан. Магнетизм этого места притягивает, как полюс силы, обитателей другого полюса - людей западной цивилизации. Туристы, хоть их тут толпы, запросто теряются в этом самодостаточном мире, который, впрочем, не оставляет своих гостей без внимания.

- Эй, мистер, держи вот это, - говорит один из обитателей площади и накидывает на шею рыжеволосого спортивного британца немалых размеров змею. - Очень хорошо, - любуется он и поправляет ее хвост, как стилист поправляет кашне.

- Уберите с меня рептилию, пожалуйста, сэр, - тщательно артикулируя, но без малейшего проявления каких бы то ни было эмоций требует подданный Ее Величества.

- Фото! Фото! Вэри гуд фото!

- Ноу фото, сэр. Пожалуйста, уберите с меня рептилию.

Пресмыкающиеся, которые предназначены для фотосессии, совсем нестрашные - напротив, они имеют жалкий полудохлый вид шланга. А вот те кобры, которые покачиваются перед заклинателями, производят впечатление гораздо более внушительное. И змеи, и их хозяева здесь на работе. Сколько заплатишь, на столько и поиграют. Дашь им 500 евро, они вам и гопак станцуют. Ну а за десять дирхамов просто разрешат их сфотографировать. Вот факир опускает свою дудочку и закуривает ЬисЪу 51;п1се. Кобра, видимо, не курит - она просто застыла в характерной позе.

- Эй, эй, мистер, сначала плати, потом снимай, - машет ее хозяин руками на фотографа, слишком уж откровенно полезшего объективом в змеиную физиономию. На что и кобра немедленно реагирует молниеносным ударом в фотоаппарат. Фотограф отпрыгивает метров на 15. - Змея понимает, когда ей не платят, - смеется заклинатель, гасит сигарету и вновь берется за дудочку.

- Сколько за вечер вы с коброй можете заработать? - спрашиваю я его помощника.

- Сложно сказать. Как повезет. Иной раз ничего, а однажды приехали японцы - фильм снимать. Мы гиду объясняем: дескать, если снимать, то платить надо. Очень редкая, драгоценная кобра, туда-сюда. Те спросили, сколько? Ну Абдулла и объявил - 10 тысяч евро. Он просто так сказал, понимаешь? А те взяли и заплатили. Японцы вообще странные люди. Сколько им говоришь, столько и платят. Никогда не торгуются. Мы-то привыкшие, а некоторые торговцы обижаются. Не торгуешься - значит не уважаешь, что ли. Как будто не продавец перед тобой, а прайс-лист. Ты у нас, если купить чего-то хочешь, не спеши, выпей чаю, поговори с человеком, обязательно договоришься... Слушай, а может тебе кобра нужна? У меня есть одна... И с этими словами поднимает лежавший прямо передо мной бубен, из-под которого тут же в 20 сантиметрах от моего носа встает кобра и смотрит то на меня, то на хозяина... Тут же подумалось: а вдруг мне и вправду эта рептилия жизненно необходима?

Азиатский способ производства

Здесь, как и на всем Востоке, никто никогда ничего не знает наверняка. Услышав цену, вы не можете точно сказать, за сколько купите этот товар. И торговцу, начинающему торг, неизвестно, за сколько он его отдаст. Порядок цен - не абстрактная величина, а конкретное отношение конкретных людей. Поэтому одним пластмассу продают по цене золота, а другим - золото по цене пластмассы.

- 350 дирхамов, и ни дирхамом меньше. Это очень дорогае бусы.

- Красная цена этой пластмассе 50.

- 200!

- Ну 6О.

- 150! Последняя цена. Какая твоя последняя цена?

- 100.

- Давай деньги! Нет, все же 60.

- Но ты уже сказал 100.

- Я пошутил.

- Ты шутки шутишь или бизнес делаешь?! Ну давай 80, шалтай-балтай.

- Ну если шалтай-балтай, то только 70.

- Ай, хорошо! Но тогда купи еще что-нибудь. Вот! Ковер! Купи ковер?! Не хочешь? Ну хотя бы магнит на холодильник?

Жестких правил, как и цен, не существует. Каждый раз их устанавливают заново. Спонтанные отношения ни к чему не обязывают. Если вам что-то нравится, вы всегда договоритесь. Если что-то не нравится - откажитесь, и никто не расстроится. Если вам назначили встречу в обед, продуктивнее подождать до вечера. Время в Марокко воспринимается иначе, чем в Европе. Это у нас вся жизнь как линейка, а у них время не имеющий ни начала, ни конца орнамент, витиеватые линии которого перетекают одна в другую в замысловатом, циклически закрученном ритме.

Чеканщик, покрывающий тончайшим орнаментом медное блюдо размером с колесо телеги, или швея, расшивающая своим уникальным узором скатерть площадью с теннисный корт, гончар, выводящий скульптуру очередного сосуда, - все они не пользуются эскизами, набросками, черновиками, но проецируют на материальную поверхность какой-то внутренний рисунок своей души, сложный, как формула, и легкий, как паутина, запутанный, как вязь, и гармоничный, как стих, восхищающий чужестранцев и не проницаемый для понимания извне вот уже которое тысячелетие. И не говорите этим людям, что они куда-то там опаздывают. Люди Востока, от Багдада до Магриба, никуда не торопятся. От мира тотального цейтнота их отделяют 20 миль Гибралтара.

Его, как крепостной ров, штурмуют иммигранты с юга в поисках способа приобщиться к благам золотого миллиарда . А встречным потоком мигрируют представители этого самого миллиарда , увидевшие в марокканском стиле и ритме жизни некие идеальные степени свободы - свободы от жестких регламентов, выверенных распорядков, неукоснительных договоренностей, формализованных механистических отношений.

Сложные смыслы простых предметов

Что бы вы ни покупали - хоть вручную сотканный ковер, хоть магнит для холодильника, - процесс приобретения всенепременно есть театр двух актеров, с драмой разоренного продавца и с триумфом победившего саму фортуну покупателя. В ходе торга утилитарные функции простых вещей вам откроются как событие уровня откровения.

- Смотри, какая чашка! Она - из глины!

- И что?

- Но в нее можно наливать воду! Это керамика тройного обжига. Смотри! Я лью в нее воду...

- Ичто?

- Эмаль даже не изменила цвет... Я продам тебе четыре таких чашки по цене одной.

Правда, цена одной порой увеличена десятикратно, но разве это деньги, если взамен вам предлагают ощущение счастья от обладания столь чудесными чашками, в которые даже - просто не верится - можно наливать воду!

Есть поговорка, согласно которой смотреть, как работают другие, можно бесконечно. В медине города Фес от ремесленников действительно глаз не оторвать, потому что эти мастера в отличие от офисного планктона не абстрактно функционируют, но творят, притом каждую минуту. Зрелище обычного повседневного труда гончара, чеканщика, резчика по дереву или алебастру, красильщика кож, ткача илм белошвейки гапнотизирует. Вы присутствуете при акте творения, созидания красоты из ничего. Вот на ваших глазах простой кусок аморфной глины превращается в изящный сосуд. Каким именно он будет, зависит от мастера, от его сегодняшнего настроения. Если он весел и доволен, значит, выйдет у него невесомый кувшин утонченных форм и пропорций. Будет гончар печален, погружен в тяжелые думы - и сосуд получится такой, что лучше яд в нем хранить, а не лекарство. Воплощенная в глине или ином материале форма - это всегда личность творца.

Масло масляное

Если вы вдруг увидите, как стадо коз скачет по деревьям, не думайте, что вы поймали белку . Просто ваша дорога приближается к городу Агадир, в районе которого растут уникальные аргановые деревья. Козы очень любят их плоды, буквально теряют от них рассудок, поэтому, забывая про то, что мелкому рогатому скоту вообще-то скакать по веткам несвойственно, вскарабкиваются вплоть до самых верхушек. Ведь все, что можно было съесть внизу, ими уже давным-давно съедено. Деревья эти растут только в Марокко, причем только в юго-западной его части. Так что козы, которым не повезло тут родиться, лишены арганового счастья.

Ибрагиму чуть за 30, своих коз он пасет в здешних краях с детства и привык, что его стадо работает визитной карточкой Марокко едва ли не для каждого второго журнала в мире - из тех, что пишут о путешествиях.

- Этот способ выпаса очень удобен, - смеется он. - Развесил коз по веткам и садись в тени, отдыхай.

- Но козы, наверное, могут лопнуть, если их вовремя не остановить?

- Думаю, что прежде них лопнет бизнес арганового кооператива. Если коз не остановить, они все наши деревья объедят, как саранча.

А этого допустить никак нельзя, потому что это не просто священные растения, которые даже при температуре 50 °С не боятся засухи. Их мощные корни помогают останавливать эрозию и сдерживают натиск пустыни. На аргановых деревьях помимо коз висит важнейший сегмент национальной экономики и трудовой занятости населения. Из плодов аргании производят уникальное масло, используемое в самых разных областях.

- Оно входит в состав любого известного вам парфюма, - авторитетно утверждает наш проводник Рахим. - А в наших элитных SРА-салонах, которые работают при любом пятизвездочном отеле, на его основе разработаны комплексы омолаживающих косметических процедур.

Рахиму можно доверять. Об аргановом масле он знает все, начиная с химической формулы и кончая историей междуыародного пиара этого замечательного продукта, еще финикийцами названного жидким золотом.

Плотность его меньше, чем у ореховых и оливкового. Этим и обусловлен косметический эффект: масло со столь малой плотностью легко проникает в поры кожи, не оставляя жирного следа на поверхности. Витамин Е в высокой концентрации (в два раза больше, чем в оливковом масле) действует как сильный антиоксидант. Он очень важен для развития и поддержания функций нервной и мышечной систем. Аргановое масло богато моно - и полимасляными кислотами, которые хорошо помогают при ревматических и кардиологических заболеваниях, нейтрализуют свободные радикалы и защищают ткани связок, помогают активировать кислород в клетках, улучшают работу мозга, положительно действуют на печень и пищеварителънуто систему.

Аргановое масло не только полезное - оно еще и очень вкусное, немного напоминающее тыквенное семя, но куда более пикантное, с островатым послевкусием и очень ярким и сильным ароматом, с тонами орехов и специй. Продукт этот имеет важное значение в питании местного населения - его широко используют вместо оливкового и иных жиров.

Это самое редкое пищевое масло на земле и самое труднодобываемое. Из 100 килограммов семян получают от одного до двух килограммов масла. Мясистые плоды арганового дерева крупнее оливок, в каждом - косточка с очень твердой скорлупой и двумя-тремя ядрышками, по форме напоминающими миндаль. Чтобы вручную отжать литр масла, необходимо трудиться приблизительно 16 часов. Оно может быть разного цвета - от темно-янтарного до оранжевого с насыщенным золотисто красноватым оттенком.

- Попробуй, - говорит Рахим и обмакивает кусок свежеиспеченной лепешки в темную золотистую и бесподобно ароматную субстанцию. - Знаешь, что это?

- Откуда же мне знать?

- Это так называемое берберское варенье: аргановое масло, смешанное с медом диких пчел и протертым миндалем.

Только из уважения к труду диких пчел и Рахима я попробовал и... почувствовал себя тем самым летающим козлом, переживающим на вершине дерева наркотическую зависимость от арганового масла. Вкус был настолько потрясающим, насколько и странным, и вызывал какие угодно желания, кроме желания оторваться от миски с берберским вареньем , даже помня о перспективе ежевечернего пира, который в марокканских отелях скромно именуют ужином.

В исторических хрониках первые свидетельства об аргановом дереве относятся к XI веку. Известный египетский врач Али Ибн Радоуане писал в своих трактатах, что лучше арганового масла для лечения болезней ушей и желудка средства нет. В 1867 году первая марокканская делегация посетила международный конгресс в Париже. Среди многих вопросов, рассмотренных на конгрессе, первое место заняла тема аргановых зерен. В 1997 году ЮНЕСКО провозгласил аргановые рощи всемирным наследием человечества.

Оставив коз наедине с арганом, мы продолжили наш путь по одной из самых живописных дорог мира - вдоль атлантической кромки Северной Африки. Выжженный солнцем ландшафт на закате превращается из унылого в демонический. Серая плоскость суши, высвеченная косыми лучами погружающегося в океан светила, вдруг становится объемной, красной, с оттенком бурого, как бы из солидарности с прочими планетами Галактики.

В этой части света себя на карте мира представить легче, чем где бы то ни было. Ты - точка в пространстве, понятная более взгляду ястреба, чем собственному внутреннему взору. В этой части света все лаконично. Слева - великая пустыня. Справа - мировой океан. Впереди - горизонт, скрещивающий эти параллельные стихии.

Север Африки. Край континента. Начало мира. Есть на свете места, где путешествие вызывает состояние медитации. И не важно, йог ты или разводила с Черкизовского рынка, - здесь ты безотчетно глушишь двигатель, чтобы просто сесть на краю каменистого обрыва с единственной целъю - отдать слух шуму прибоя, зрение - солнцу, волосы - ветру. Чтобы почувствовать себя не совсем посторонним этому, возможно, главному событию твоей жизни - воссоединению солнца с мировым океаном.